В мае 2009 года в Санкт-Петербурге пройдет Конгресс петровских городов, Самарская область включена во вторую группу регионов, где есть петровские города и одним из таких городов назван Жигулевск. Жигулевск был образован в 1952 году на месте сел Моркваши и Отважное.

За Могутовой горой на Волгу выходит широкое устье большого Морквашинского оврага. В долине между спускающимися с двух сторон к оврагу горами живописно раскинулись Моркваши.

Село Моркваши было основано на территории Самарской Луки в первые полтора столетия после присоединения Среднего Поволжья к Российскому государству.

Освоение центральных гористых и прибрежных районов Самарской Луки шло медленнее, чем восточных и западных районов (там земли принадлежали самарскому Спасо-Преображенскому мужскому монастырю и ярославскому купцу Надеи Светешникову, позднее Савво-Сторожевскому монастырю). Первые селения здесь появились незадолго до проведения переписи Самарского уезда в 1646-1647 годах. Это были маленькие деревушки, населенные крепостными крестьянами самарских служилых людей Филитова и Порецкого.  

Первое упоминание о Морквашах относится к 1647 году. Во время описи населенных пунктов  Моркваши значились деревней, в которой тогда находились всего два двора. Эта деревня принадлежала самарскому помещику Василию Порецкому, владевшему и другим селом на Самарской Луке – Осиновым буераком с населением в 7 человек. С конца 17 века по 1725 год село принадлежало дворянам Бронским, а в начале 18 века было куплено графом В.Г. Орловым у помещика Плещеева.

Дважды побывал Петр 1 у села Моркваши. Первый раз в 1695 году во время Азовского похода, о чем была сделана запись в судовом журнале царского корабля: «28 мая проплыли мимо деревни Моркваши, сделав остановку на якорь против этой деревни из-за непогоды, к вечеру прошли царев курган».1 По Указу Петра 1 в окрестности Ширяева Буерака на серную гору в 1720 году были переведены из Сергиевского уезда серный завод и поселение, состоящие «из деревянного конторского строения, из двух заводских дворов и около 40 мужицких домов подле горы», названные Серный городок. Об этом оставил сведения в своем «Путешествия» П.С. Палас. Производство серы в Жигулях было значительным в масштабах того времени и достигло 1500 пудов чистой серы, которую добывали для военных припасов.2

Второй раз Петр 1, проезжая в Астрахань по Волге останавливался в Морквашах в 1722 году. Существует предание, как Петр I поднимался на Лы­сую гору: «Стоя на палубе своего струга увидел царь орла, парящего над самой высокой вершиной, свободно, уверенно, по-хо­зяйски. Огромные крылья тускло блестели на солнце.

«Как хозяин осматривает мои владения», — поду­мал с обидой царь и приказал пристать к берегу.

—       Держава сия наша! Поднимемся и посмотрим, велика ли она. С горы посмотрим...

Сбе­жал по сходням на берег. Орел все еще кружит в вышине, и Петр яростно карабкается туда, к нему. Вельможи едва поспевали за царем.

Наконец поднялись. Взлохмаченный царь оглядел­ся и не увидел птицы. Хрипло, торжествующе засме­ялся.

- Дай-ка сюда! — Он выхватил у одного из сол­дат бердыш — боевой    топор — и ударил им по твер­дой скале. Подумал и еще ударил. И бил по неподат­ливому камню до тех пор, пока четко не обозначи­лось:

«1722 г. Петр Первый».

Смахнул царь со лба обильный пот, набил таба­ком трубку и с наслаждением глотнул горького дыма.

—   Как называется сия гора? — спросил он у провожатого-старожила.

—   Лысая гора, великий государь, — сказал  провожатый. — А там, внизу, деревня Моркваши.

Стали спускаться к Волге. Петр повеселел, смеял­ся…».

В 1870 году в наших местах побывал русский художник И. Е. Репин. В своих воспоминаниях он записал, как, вдвоем с Василье­вым они приехали в Моркваши на лодке; лю­бовались красивым типом мужиков и баб, с уцелевшими еще народными костюмами и вы­сокими цилиндрами — гречневиками. От миро­вого судьи они узнали, что «на ближайшей ска­ле над Волгой Петр Великий собственноручно высек на камне свое имя. Мы сейчас же туда. Здорово вспотели, пока взобрались... Действи­тельно, надпись была, хотя местами песчаник сильно выветрился, так что разобрать надпись можно было не без труда».

Через два года после Репина в Морквашах побывал Д. Н. Садовников, который так описы­вает свое посещение:

«Местом для высадки на берег я выбрал Моркваши... В глаза... бросается кучка деревь­ев недалеко от берега, серенькая полоска избе­нок, небольшой барский дом с террасой и рядом крошечная, до размеров часовни, цер­ковь, окруженная белою каменного оградой. Невдалеке от сельца виден еще не то трактир, не то кабак... Моркваши считаются самым жи­вописным поселком на протяжении всего жи­гулевского берега. Горы здесь заметно сжали коренную деятельность русского крестьянина: хлебные поля тянутся узкой полосой, точно крадучись и обегая лесистые выступы холмов...

Гора (Лысая), казавшаяся   с   Волги   вовсе невысокою, снизу была и высокой и крутой. Проводник проворно шел вперед, советуя идти по тропинке, но последней не оказывалось; под ногами были одни известковые камни, между которыми пробивалась кое-где короткая травя. На   половине гор... я присел на каменный, выступ перевести дух.

Моркваши, лежавшие внизу, под самыми но­гами, совершенно преобразились. С птичьего полета сельцо много выигрывало. Влево тяну­лись избенки, огороды и окрестные желтые по­ля, и все это так ясно выделялось в предвечер­них сумерках... Направо Волга тихо стояла, налитая в свои красивые берега; зеленел ка­кой-то остров...

Между тем проводник мой был чуть не на самой вершине, где начинался реденький лес, и что-то кричал. Гора пошла еще круче... на­право — крутой обрыв, а налево — известковый гребень, отделявший от меня широкий вид на Волгу. Вот недалеко груда каких-то камней. «Что это?» — спросил я у проводника, который чего-то напрасно искал.

— Вот это самый Петров камень и есть, - отвечал он, — да я что-то подписи настоящей не могу найти, а она была тут недавно... Мно­го такого было прописано, да видно нашински мужики на известку отбили...

На большом сером от времени камне дейст­вительно ничего не было видно. Наконец, нашли   одну небольшую табличку, по выражению моего спутника. Довольно крупными латинскими буквами стоял загадочный ряд:

A.—N.—Т.—О.— A.— N.— i;

   помечен был «1720 год» и только. Больше различить не было возможности. Буквы покрыла плесень, и самый камень сильно выветрился. Надпись царя Петра исчезла, а еще перед отъездом в Жигули мне столько толковали о зна­менитом шкип…, будто бы оставшемся от преобразователя...».3

В историко-краеведческом музее «Самарская Лука» города Жигулевска хранится журнал «Иллюстрация, еженедельное издание всего полезного и изящного», изданного в Санкт-Петербурге в 1845 году. В этом журнале помещена статья о путешествии по Волге академиков братьев Григория и Никанора Чернецовых. Путешествуя, они делали зарисовки «всех лучших видов, всех исторически замечательных предметов»4, на одном из которых был изображен Петр Великий, на одной из Жигулевских гор (Лысой горе), высекает надпись на камне  цифру «1722».5